Открытые глаза умершего расцениваются как дурная примета, предвестие ещё одной смерти в доме или по соседству, т.к. он “высматривает” следующего. Если у покойника, хозяина дома, приоткрыт правый глаз или правая нога кажется длиннее левой – умрёт ещё кто-либо из домашних; приоткрыт левый глаз и левая нога длиннее – умрёт кто-либо из села. Согласно русскому повверью, если незакрытые глаза усопшего обращены к входной двери, то в доме будет ещё одна смерть. Если у покойника остаётся приоткрытым правый глаз, то след. у домочадцев умрёт мужчина; если левый – женщина. У балканских славян незакрытые глаза умершего могут означать также, что он ушёл в мир иной с неисполненными желаниями. Согласно представлениям болгар, открытые глаза покойника являются признаком того, что умерший станет вампиром. Очевидно, что открытые глаза (и открытый рот) оценивались негативно как для живых, так и для самого покойника. Так, несоблюдение некоторых запретов и предписаний грозило человеку смертью с открытыми глазами: после выпечки хлеба в печь бросали несколько поленьев, иначе у человека, оставившего печь пустой, после смерти будут открыты рот и глаза. В Орловской губ. не разрешалось класть ложку “вверх лицом” перед трапезой, иначе умрёшь с раскрытым ртом и глазами.
Родные пристально следят за тем, чтобы глаза покойника были закрыты. Чтобы избежать их случайного открывания, в различных славянских традициях известен обычай класть на глаза покойника монеты, черепки, белый платок.
Покойника, которого подозревали в наличии у него двух душ, хоронили, набив ему рот и глаза боярышником. В Лесковацкой Мораве чтобы покойник не стал вампиром, ему лили воду от только что сваренной кутьи и горячее вино в глаза, уши и рот. В Болгарии в таких случаях засыпали рот, уши, глаза песком. Как символическое закрывание глаз покойного может трактоваться и обычай выпивать за упокой его души: у чехов, среди др. формул-приглашений на поминки, отмечено выражение “приходите залить глаза” покойному.
Закрывание глаз покойного, равно как и закрывание др. отверстий на его теле (ушей, рта) или вокруг него (дверей в доме, ворот на кладбище и пр.), в ходе похоронного обряда должно было препятствовать возвращению души и превращение её в опасного демона.
М. В. Ясинская
В настоящее время в некоторых мордовских селах, так же как и в старину, поминовение умерших начинают с посещения бани. В тех семьях, где её не было, мылись в протопленной печи. Первым в баню «отправляли» душу поминаемого:
«Авакай, можо каргоцькадсть одежат? Ёрынь-арынь теть полавтомат, авакай. Лембе баня мон уштынь. Азё, авакай, шляка-нардака. Бабат, азядоя тынь баняв, шкинень авань шлинка-нардынка. Кото недляс карготькстасть»
(«Матушка, может, запачкалась твоя одежда? Я приготовила – принесла тебе чистую одежду, моя матушка. Тёплую баню натопила тебе. Иди, матушка, помойся-искупайся! Бабоньки, идите-ка вы в баню, мою родную матушку помойте-искупайте. Шесть недель, она как не мытая!»)
В с. Оркино Саратовской губ. «когда умрёт человек, его похоронят и устроят по нём поминки; пройдёт два дня, а накануне третьего дня в ночь с вечера топят баню. Народ соберётся, парятся там, сначала мужчины, затем женщины, а после всех останется старая старушка, и та старушка возьмёт рубашку покойника, и возьмёт нож, и возьмёт грош. Бросит она рубашку на пол через порог и станет брать: в левую руку возьмёт грош, а в правую нож; нагнётся над рубашкой и станет причитать:
„Дмитрий (если имя покойника Дмитрий или какое имя у покойника, так и назовёт), приди попариться, вымой-вытри ручки-ножки, позови с собой
прадедушек-прабабушек, для них ты топил, и они также тебя позовут; зови упрашивая, ты новый пришелец и житель. А вы, прадедушки-прабабушки, не гордитесь, послушайте его просьбу, примите его в вашу среду, придите вместе мыться и вытираться“.
Вот она начнёт звать каждого по имени; кто ему ближе всех родня, имена тех она переберёт прежде всех… И начнёт причитывать, сколько вспомнит, называя каждого родственника покойника по имени. Наконец, и своих родственников… Опять начнёт звать каждого, кого вспомнит, по имени… Потом
она положит на полку комель в ту сторону. В корыточко нальёт воды, положит ковшичек черенком в воду. Начнёт кланяться и говорить: „Ну, прадедушки-прабабушки, приходите все-все-все, а затем приходите есть хлеба-соли“ и пойдёт в тот дом, где умер
человек» [Шахматов 1910].
На Страстную седмицу топили баню предков — «атянь баня» и призывали париться умерших прародителей, мужчины — мужчин, женщины — женщин. На полке приготовляли для них отдельно тёплую воду и веник. Каждый из моющихся, начиная париться или мыться, предлагал сделать тоже самое и предкам [Евсевьев 1931].
А. А. Шахматов в «Мордовском этнографическом сборнике» пишет, что «накануне родительского дня также топят бани и ходят париться и призывают дедушек и бабушек, и я слышал от многих, что в эту
ночь видят, как приходят в баню париться; все приходят по парно, все в белом; кто приходит, кто уходит; и таким образом они приходят и уходят до пения петухов. Как запоёт петух, то тогда они сразу исчезают»
[Шахматов 1910].
(И. И. Потапкин)