«Последняя ведьма с Чёрного болота»
Туман стелился над деревней, как саван. Осенний ветер шевелил высохшие стебли крапивы у покосившейся избы на краю Чёрного болота. Здесь жила Марфа-знахарка, которую в селе за глаза называли не иначе как «Марфа-ведьма».
— Бабка, а правда, что ты мёртвых разговаривать можешь? — девочка лет десяти, Алёнка, сидела на печи, свесив босые ноги.
Старуха молча помешивала варево в котле. Дым от трав щипал глаза, пахло полынью и чем-то кислым.
— Не мертвецов будить надо, а живых опасаться, — наконец пробурчала она. — Люди куда страшнее покойников.
Алёнка была «нездешней». Её принесла в деревню река весенним половодьем — завернутую в рваную шаль, но живую. Марфа, найдя ребёнка у порога, только сплюнула:
— Опять подкидыш. Видно, судьба моя — чужих детей нянчить.
Девочка росла странной. В шесть лет начала предсказывать смерть: видела, как над избами появляется чёрная тень, а через три дня в том доме кто-то умирал. В восемь — научилась заговаривать кровь, стоило ей только плюнуть на рану.
— Колдовство — не дар, а крест, — говорила Марфа, вырезая ножом руны на берёзовой коре. — Кто его понесёт, тот и сгинет.
Но Алёнка не боялась. Она любила тёмные вечера, когда бабка доставала старую книгу в кожаном переплёте и учила её «настоящему»:
— Смотри, дитятко. Этот знак — для защиты. А вот этот — чтоб враг язык прикусил.
Деревня боялась их обеих. К Марфе шли, только когда совсем прижмёт: ребёнок заболеет, корова сдохнет, муж запьёт. Платили кто чем мог: яйцами, мукой, а то и медяками. Но за спиной крестились:
— Ведьмино отродье. И малая такая же!
Однажды в деревню приехал молодой барин — Леонид Сергеевич. Высокий, красивый, с тростью в руке. Он купил землю у болота и начал строить усадьбу.
— Барыня ваша скоро приедет? — интересовались бабы.
— Жена умирает, — мрачно отвечал он. — Чахотка.
На следующий день барин пришёл к Марфе.
— Говорят, ты можешь помочь.
Старуха осмотрела бледную, как мел, женщину в карете и покачала головой:
— Поздно. Ей уже тень на пятки наступает.
— Я заплачу. Золотом.
Алёнка увидела, как у бабки задрожали пальцы.
Марфа согласилась.
Ночью она вывела Алёнку к болоту, где среди кочек стоял старый дуб с выдолбленной середиой.
— Помнишь, как травы собирать?
— Помню.
— Тогда слушай.
Она объяснила ритуал: нужно найти «костяной цвет» — белый гриб, что растёт на костях утопленников. Его сок мог остановить чахотку… но требовал жертвы.
— Кто сорвёт его, тот через год умрёт, — прошептала Марфа.
Алёнка не испугалась.
— Я сорву.
Гриб нашли. Барыня поправилась. А барин… исчез вместе с золотом.
Через месяц в деревне начали пропадать дети.
Первым пропил Петька, сын кузнеца. Потом — маленькая Ольга.
— Это ведьмы! — закричала на сходке попадья. — Они детей в жертву приносят!
Толпа, пьяная от страха и злости, двинулась к болоту.
Марфа встретила их на пороге с кочергой в руках.
— Убирайтесь.
— Где наши дети, ведьма?!
— Ваши дети? — старуха оскалилась. — А кто три дня назад ночью к барину ходил? За мешком монет?
Толпа замерла.
— Он вам заплатил, чтобы вы меня обвинили.
Но было поздно. Первый камень попал Алёнке в лоб.
Марфу связали и бросили в подвал. Алёнку — в сарай.
Ночью девочка проснулась от холода. Перед ней стояла… сама барыня.
— Ты не виновата, — прошептала женщина. — Он всех обманул.
Она развязала верёвки.
— Беги.
Алёнка побежала. К болоту. К дубу.
Там, в чёрной воде, она увидела лица детей. Они спали.
— Я знаю, что делать, — прошептала девочка и сорвала последний гриб.
Утром деревня проснулась от криков.
Барин висел на воротах своей усадьбы. Внутри нашли тела пропавших детей — они просто спали.
А на болоте…
На болоте теперь стояли две фигуры. Высокая и маленькая.
Их видели, как они уводили за руку того, кто заблудился в тумане.
Домой такие не возвращались.
Через год после тех событий в деревне стали пропадать мужчины.
Первым исчез кузнец Гаврила — тот самый, что бросил камень в Алёнку. Нашли его утром на краю болота: стоял на коленях, мокрый, с выколотыми глазами, а во рту — пучок болотной осоки.
— Это ведьмы! — зашептали мужики, но теперь уже боялись сказать это громко.
Возвращение
Алёнке снились сны.
В них она стояла посреди болота, а вокруг плавали огоньки — синие, как лёд. Они шептали ей имена.
«Гаврила… Степан… Леонид…»
— Бабка, кто это? — спрашивала она у Марфы, но та лишь хмурилась.
— Духи болотные. Не слушай их.
Но однажды ночью Алёнка проснулась от холода. На пороге стояла женщина в мокром платье — та самая барыня, которую они спасли.
— Он убил меня, — прошептала она. — Твой барин.
Из-под платья сочилась черная вода.
— Он знал, что гриб требует жертвы. И подсунул мне отраву… чтобы не платить тебе золотом.
Алёнка поняла: барин не просто сбежал. Он хотел, чтобы Марфу и её убили.
Зимой в деревню вернулся Леонид Сергеевич.
Он привёз молодую жену — румяную, смеющуюся. Строил новую усадьбу, раздавал мужикам деньги.
— Всё забыто, — говорил он, улыбаясь. — Давайте жить в мире.
Но Алёнка видела: за ним тянулась тень. Длинная, с рваными краями.
Марфа сидела у окна и молча точила нож.
— Он пришёл за нами, бабка?
— Нет, дитятко. Он пришёл за ними.
Той же ночью в доме барина загорелись свечи. Все сразу.
А утром нашли его жену.
Она висела на берёзе у болота.
Во рту — пучок травы.
— Ты думала, я просто знахарка? — Марфа развела костёр на берегу.
Алёнка молчала.
— Я — последняя. Остальных сожгли. А я выжила, потому что знала, куда бежать.
Она указала на болото.
— Здесь живут они. Те, кого предали.
Вода вдруг заколебалась. Из неё медленно поднялись фигуры — женщины, дети, старики.
— Мы помогаем им находить правду, — прошептала Марфа.
Алёнка посмотрела на свои руки. Они светились синим.
Барин собрал людей.
— Ведьмина порча! Надо сжечь болото!
Толпа загудела. Но когда они пришли с факелами, вода… отошла.
Обнажилось дно, усыпанное костями.
А среди них стояли те самые пропавшие дети.
Живые.
— Папа? — тихо сказал один из них.
Это был сын кузнеца.
Мужики остолбенели.
— Ты… ты жив?
— Мы не могли уйти, — прошептал мальчик. — Он нас прятал… чтобы вы поверили, что это ведьмы…
Барин побледнел.
— Врёшь!
Но тут из тени вышла барыня.
— Нет, не врёт.
Её платье капало чёрной водой.
Толпа в ужасе разбежалась.
Барин упал на колени.
— Марфа! Я всё отдам!
Старуха молча смотрела на него.
— Ты уже всё отдал.
Она махнула рукой — и вода сомкнулась над его головой.
Наутро на берегу нашли только его трость.
А в деревне…
В деревне теперь никто не смел даже смотреть в сторону болота.
Только иногда, в туманные дни, там виднелись две фигуры — высокая и маленькая.
Их звали, если очень болели.
Но платили не золотом.
Правдой.