С точки зрения психологии причина кроется не в любви, а в сильнейшей психологической зависимости, которую абьюзер целенаправленно формирует. В основе лежит глубинный, часто неосознаваемый страх одиночества, который парализует волю. Этот страх сильнее страха перед насилием. Женщина может бояться, что одна она не справится с жизнью, финансово или эмоционально, что не сможет растить детей, что будет социально осуждена. Часто у таких женщин в детстве была травматическая привязанность к холодным, отвергающим или жестоким родителям, и модель «любви = страдания» для них является привычной и единственно известной. Они с детства усвоили, что для того, чтобы получать хоть какое-то внимание и заботу, нужно быть «удобной», терпеть и заслуживать любовь страданием.
Абьюзер мастерски эксплуатирует эти страхи. Сначала он идеализирует женщину, создавая иллюзию прочной связи и любви, а затем начинает девальвировать и унижать, систематически разрушая ее самооценку. Женщина попадает в ловушку когнитивного диссонанса: она помнит того прекрасного мужчину из начала отношений и верит, что если она постарается лучше, он вернется. Она винит в его вспышках гнева себя, свою «плохость». Это порождает созависимость, где ее самооценка полностью зависит от мимолетных одобрений тирана. Она уже не верит, что достойна лучшего, и считает, что другой мужчины у нее не будет, а значит, лучше держаться за этого, чем за никого. Ситуацию усугубляет синдром выученной беспомощности, когда после множества безуспешных попыток что-то изменить психика отказывается бороться и выбирает пассивное терпение как единственную стратегию выживания.
Социальные установки также играют огромную роль. Во многих культурах женщине с детства внушают, что она должна сохранить семью любой ценой, что «бьет — значит любит», что развод — это позор, а одинокая женщина — это неудачница. Она боится осуждения общества, церкви, своих же родителей, которые могут призывать ее «потерпеть». Экономическая зависимость, особенно если есть дети, становится железобетонными кандалами, не позволяющими уйти.
Если же смотреть через призму кармы, то здесь речь идет не о наказании, а об уроках, которые душа выбрала для своего исцеления и роста. С кармической точки зрения, такая связь — это не случайность, а отработка глубоких программ, принесенных из прошлых воплощений. Возможно, в прошлой жизни женщина сама была тираном или, наоборот, не прошла урок жертвенности и не научилась выставлять здоровые границы. Нынешняя ситуация — это зеркало, показывающее ей ее же нерешенные проблемы: непринятие себя, отсутствие самоценности, неумение любить и уважать себя. Мужчина-тиран в этой системе координат выступает ее самым строгим и безжалостным учителем. Он приходит в ее жизнь, чтобы через боль и унижение заставить ее увидеть эти раны и в конечном итоге найти в себе силы сказать «нет», обрести внутреннюю опору и выйти из круга страдания. Пока она не усвоит этот урок самоуважения и безусловной любви к себе, она будет притягивать в свою жизнь одних и тех же партнеров-тиранов, просто в разных оболочках. Таким образом, карма здесь — это не приговор, а путь, и выход из абьюза становится не просто бегством от плохого человека, а настоящим духовным прорывом, кармическим исцелением, после которого душа может двигаться дальше.
В итоге, женщина терпит тирана на стыке патологической психологической зависимости, разрушенной самооценки, социального давления и глубокого, часто кармического, урока по обретению собственного достоинства. Она цепляется за иллюзию отношений, потому что реальность одиночества кажется ей более страшной и пустой, чем ад, в котором она живет. Разорвать этот порочный круг можно только одним способом — пережив крах иллюзий и найдя в себе мужество встретиться со своим одиночеством лицом к лицу, чтобы понять, что оно не только не смертельно, но и является пространством свободы и началом пути к самой себе.
