В основе такого поведения почти всегда лежит фундаментальный внутренний конфликт между социально одобряемым «Я» и теневыми, часто неосознаваемыми, мотивами. Человек, действующий по этому принципу, редко признается даже самому себе в истинных причинах своих поступков. Его сознание выстраивает сложную систему оправданий и психологических защит, чтобы сохранить целостность собственного образа как «хорошего человека». Одной из ключевых движущих сил здесь является страх. Страх прямого конфликта, страх быть отвергнутым, страх показать свою истинную — возможно, «плохую» или уязвимую — натуру. Этот человек может зависеть от объекта своих «гадостей» эмоционально, финансово или социально. Он не может позволить себе открытую вражду, так как это поставит под угрозу ресурс, который он от этого человека или отношений получает. Например, сотрудник в офисе, который в лицо улыбается коллеге, хвалит его идеи на совещаниях, а затем анонимно пишет на него жалобы руководству или распускает порочащие слухи. Он боится открыто противостоять коллеге, потому что ценит свой образ командного игрока и опасается последствий прямого конфликта. Но при этом он может завидовать его успехам или видеть в нем конкурента за повышение. Вместо того чтобы честно соревноваться или обсудить свои претензии, он выбирает тайный подкоп, сохраняя видимость добрых отношений.
Другой мощнейший двигатель такого поведения — это нарциссическая травма и потребность в чувстве превосходства. Для людей с нарциссическими чертами личности окружающие часто являются лишь инструментами для поддержания их собственной самооценки. Когда этот «инструмент» перестает работать идеально — например, проявляет независимость, указывает на ошибки или просто затмевает своим успехом — у нарцисса возникает болезненная травма. Прямая конфронтация рискованна, так как может привести к болезненному для нарцисса осознанию, что он не всесилен. Поэтому включается механизм скрытой мести или унижения. Он позволяет испортить человеку жизнь или репутацию, при этом оставаясь в его глазах «другом» или «доброжелателем», что дает ему извращенное чувство контроля и власти. Яркий пример — так называемые «токсичные друзья». Допустим, одна подруга успешна в карьере и личной жизни, а другая — нет. Вторая может искренне, со слезами на глазах, поддерживать первую, говорить, как она за нее рада, давать советы. Но при этом, испытывая жгучую зависть и чувство собственной неполноценности, она будет «случайно» портить ей важные моменты: «забыть» передать сообщение от ее молодого человека, приведя к ссоре, или в разговоре с общими знакомыми тонко, с сочувствием, намекать на ее мнимые недостатки («Она такая молодец, конечно, но, знаешь, с ее-то характером, я не удивлюсь, если он ее скоро бросит»). Таким образом, она мстит за свою уязвимость, восстанавливая в своих глазах шаткое равновесие, оставаясь при этом «хорошей» в рамках социальной группы.
Нельзя сбрасывать со счетов и банальную малодушие и отсутствие личных границ. Многие люди просто не умеют говорить «нет» и отстаивать свои интересы в лоб. Они боятся разочаровать, показаться грубыми, вызвать недовольство. Вместо этого они соглашаются на то, что им невыгодно или неприятно, а затем, испытывая фрустрацию и чувство использованности, начинают саботировать договоренности или мстить исподтишка. Их «гадость» — это часто результат накопившегося раздражения от их собственной неспособности к здоровой конфронтации. Представьте себе человека, который из «доброты душевной» согласился помочь знакомому с переездом в субботу утром. В пятницу вечером ему звонят друзья и зовут на долгожданную вечеринку. Вместо того чтобы позвонить знакомому и честно сказать: «Извини, у меня изменились обстоятельства, я не смогу», он на следующий день просто не берет трубку, притворяясь больным или занятым. Он «смотрит в глаза» и обещает помочь, потому что боится показаться плохим в момент просьбы, но «гадость делает», потому что его собственные желания оказались для него важнее, а прямолинейности для честного отказа не хватило.
Огромную роль играет и фактор безнаказанности. Совершать пакости исподтишка, оставаясь в тени, психологически гораздо комфортнее, чем нести ответственность за открытый негативный поступок. Сознание такого человека разделяется: в открытом взаимодействии он — социально одобряемая личность, а в тени — мститель или саботажник. Это разделение позволяет ему избегать мук совести. Он не видит прямых последствий своих действий — слез, гнева, боли, потому что жертва, как правило, еще какое-то время продолжает относиться к нему с доверием. Это создает иллюзию «чистых рук». Классический пример из семейных отношений — пассивная агрессия. Муж обещает жене провести выходные вместе, но в душе он этого не хочет, боясь вызвать скандал прямым отказом. В назначенный день он «внезапно» вспоминает о срочной работе или притворяется недомогающим, чтобы провести день за компьютером. Жене он смотрит в глаза и сокрушается о несчастливом стечении обстоятельств, но по сути он совершает гадость — обманывает и лишает ее ожидаемого времени вместе. Он делает это потому, что прямой разговор о его потребности в одиночестве кажется ему более болезненным, чем этот мелкий обман, последствия которого размыты и отложены.
Наконец, важным аспектом является искаженное восприятие справедливости. Такой человек часто убежден, что его жертва «сама виновата» или «заслужила» такое обращение. Он может годами копить мелкие обиды, преувеличивать и искажать реальные проступки другого человека, создавая в своей голове образ монстра, против которого «все средства хороши». При этом в личном общении он может сохранять дружелюбие, чтобы либо собирать еще больше «компромата», либо чтобы усыпить бдительность «врага». Это хорошо видно в истории с соседями по коммунальной квартире. Один сосед вроде бы всегда вежлив, здоровается, может одолжить соль. Но при этом он годами испытывает тихую ненависть к другому соседу за то, что тот громко включает телевизор после десяти вечера. Вместо того чтобы однажды обсудить проблему, он начинает свою «войну»: портит его почту, когда тот не видит, жалуется в беседе с другими соседями на его «ужасный характер», а в критический момент (например, когда к «шумному» соседу приехали важные гости) он «случайно» отключает рубильник с электричеством на общей площадке. В его картине мира он — борец за справедливость, рыцарь в тени, наказывающий негодяя, который и не подозревает о причинах своих бед.
Таким образом, поведение по принципу «в глаза смотрю, а гадости делаю» — это всегда симптом глубокой личностной дисфункции. Это коктейль из страха, незрелости, нарциссизма, трусости и искаженного восприятия реальности. Такой человек не является хладнокровным манипулятором в классическом понимании — чаще всего он сам является заложником своих же неосознаваемых конфликтов и страхов. Он строит хрупкий фасад добропорядочности, за которым прячется настоящая буря из обид, зависти и неспособности к здоровой, взрослой коммуникации. Жертвами такого поведения становятся именно те, кто доверяет этому фасаду, и главный трагизм ситуации в том, что разоблачение часто происходит слишком поздно, когда «гадости» уже нанесли реальный, подчас непоправимый ущерб.